|
|
 |
Снежные горы Владимира Лещенко
Первое впечатление от живописи Лещенко – все привычные, наработанные веками развития изобразительного искусства, устоявшиеся определения разлетаются, словно кегли, под накатившимся шаром этих странных картин. Странность особого вида: от ощущения лаконизма и простоты, от кажущейся легкости детального анализа любой из представленных композиций и от невозможности дать оценку всей выставки в целом, от невозможности вывести однозначный итог, от невозможности дойти до границ, поставленных художником самому себе своим творчеством.
На каждой картине – горы, снежные хребты, отроги, плато и ущелья, перевалы и вершины, клубящиеся туманом долины и затянутые мглой пропасти, обрывающиеся во тьму каньоны и резкие световые границы склонов, дымка ночных облаков и курящиеся склоны долин; на каждой картине горы, горы и горы. Потом замечаешь повторения: зеркально обращенные композиции, разные планы одинаковых пейзажей; начинаешь выделять наиболее часто встречающиеся диагональные построения, но отчетливо понимаешь: все это разное, и в своей разности, безусловно, абсолютно цельное.
Живопись Лещенко не несет в себе ярких цветовых тонов. Это существенно: перед нами признак «неударной» живописи, той самой, что никогда не делает ставку на эмоциональный обвал первого впечатления, не давит зрителя физиологией цветовой активности и чувственно-колористического стресса. Речь не о том, что у Лещенко нет резких перепадов, контрастов, сломов – их сколько угодно; речь о механизме вживания зрителя в картину. Так вот, подобная живопись не одномоментна, а процессуальна, рассчитана на вживание, вглядывание. Естественно, состояние созерцательности, самоуглубленности, ни в коей мере не соприкасается с идеей преобразования мира, преодоления социального хаоса и т. п. И в этом смысле живопись Лещенко существенно ближе миросозерцанию востока, чем запада.
Изысканнейшие, изощренные в своей простоте и естественности световые эффекты, слепящая белизна высокогорных плато и фирнов, глубокий абсолютный мрак впадин и ущелий, переходы и переливы света в тень и тени в свет, бесконечная игра сияния и тьмы, ночи и дня – все это исполнено глубочайшего философского смысла. Картины Владимира Лещенко наполнены точно взвешенным самой природой холодом и теплом, злом и добром, тьмой и светом, восторгом и ужасом в их мировом противостоянии и бесконечно возобновляющемся единстве.
Истина проста и известна: «все во всем». Настоящее искусство как раз и занимается повторением, бесконечным неустанным повторением давно известных и всегда последних истин; открывать новое (а есть ли оно?) достойно науки. Но ни наука, ни философия не в силах ответить на главный вопрос: зачем? Не отвечает на него и искусство, оно лишь показывает нам – нас, заставляя потрясенно восклицать: все же так просто! Все просто, потому, что… все во всем.
Нельзя остановиться ни на одном из направлений живописи, потому, что ни одно из них не захотело всего во всем, а только импрессию, или только экспрессию, сюрреальность либо мировой трагизм. И всегда выбор: или-или. Или жестокая трезвость аналитического искусства, или выхлест внутреннего эмоционального. Владимир Лещенко не считает себя в праве хотя бы чуть-чуть прищурить глаза, чтобы оставить за бортом не вписывающиеся в его художественную систему мировые явления. И все «или» он заменяет на «и», воссоздавая полотна редчайшей простоты и силы, сдержанности и глубины, единства мирового жизнеутверждения и трагизма, взвешенности смерти и жизни, размеренности и постоянства сущего, чудовищной холодности внечеловеческой природы и ее пронизанности жизнью. Каждый увидит в полотнах Владимира Лещенко свое единственное – в этом тоже сила настоящего искусства; оно словно по заказу, только для вас одного, наедине с вами, единственным.
А. М. Орлов
Дмитрий Солнцев solncev@narod.ru
