|
|
 |
ДЛИННЫЕ ВОЛНЫ В ЭКОНОМИКЕ
Сев в автомобиль самой лучшей марки, вы не тронетесь с места, если не знаете, как им управлять. Так же и в экономике. Перестройка породила многие реформы. Но, чтобы новые принципы организации и управления народным хозяйством оказались действенными, они должны опираться на весь опыт экономической науки. Об этом и поведет свой рассказ старший научный сотрудник ВНИИ системных исследований АН СССР, кандидат экономических наук Игорь Иванович БОРОЗДИН.
Еще на заре становления экономической науки было замечено — промышленное производство, начавшееся в Англии в конце XVIII века, развивается не по восходящей прямой, а волнообразно, циклами: экономический подъем через некоторое время сменяется спадом. К середине прошлого века картина прояснилась еще детальнее. Француз С. Жюгляр, проанализировав отчеты английских, французских и американских банков, пришел к выводу, что в экономике установились циклы продолжительностью 7—11 лет. Дальнейшие исследования — уже в нашем веке — выделили и более частые колебания. Причины их в общих чертах были ясны — колебания спроса и предложения на рынке.
Но это, так сказать, взгляд на экономику изнутри, а если посмотреть на нее с более высокой точки — в исторической перспективе? Такую попытку сделал в 20-х годах советский экономист Н. Д. Кондратьев. Впервые он публично высказался по этому вопросу в 1922 году, а в феврале 1926 года выступил с развернутым докладом “Большие циклы конъюнктуры”, вскоре опубликованным отдельным изданием. Забегая вперед, скажем, благодаря этой работе экономика получила возможность более углубленного изучения хозяйственного механизма, а сам Кондратьев был признан в научном мире величиной первого класса.
Так что же сделал Николай Дмитриевич Кондратьев? Изучив огромнейший массив статистических данных по Германии, Англии и США с конца XVIII века и положив в основу их анализа ряд важных показателей, он пришел к выводу, что экономике свойственны и более широкие колебания — с периодом 40—60 лет. Иначе говоря — длинные волны.
Получалось, что цикличность — своего рода вдох и выдох социально-экономического организма! Раньше считали, что у него есть короткое и среднее дыхание. А тут открылось еще и более глубокое. Причем в значительной степени оно не зависит от социально-политического уклада общества.
Опираясь на полученные данные, ученый попытался очертить и наиболее вероятностные границы больших циклов.
Первая волна, согласно Кондратьеву, начала свое повышение с конца 80-х — начала 90-х годов XVIII века. Это повышение длилось до 1810—1817 годов, затем волна стала понижаться, достигнув наименьшего уровня в 1844—1851 годах. Вторая волна началась примерно с 1844—1855 годов, достигла пика в 1870—1875 годах и снова пришла к минимуму в 1890—1896 годах. Далее следует третья волна. Начало—в 1891—1896 годах, максимум — в 1914 — 1920 годах.
Для каждого цикла ученый выделил свой “список”, а говоря современным языком — пакет технических новинок, реализация которых и обеспечивала длительный период экономического роста. Первый подъем охватил все основные отрасли экономики на основе главных изобретений XVIII века — парового двигателя и ткацкого станка.
И это понятно. Паровой двигатель позволил отказаться от водяного колеса — промышленные предприятия теперь могли строиться повсюду, стали осваиваться новые регионы. Ткацкий станок, который приводился в действие тем же паровым двигателем, помог наладить массовый выпуск тканей, сделать их более дешевыми.
Со временем паровой двигатель исчерпал свои возможности. Все очевиднее стали его недостатки — низкий КПД, громоздкость... Насытился и рынок, промышленники перестали вкладывать капитал в новые ткацкие фабрики. Но исподволь стала готовиться база для нового подъема, теперь уже на основе преимущественного развития металлургических предприятий, развития сети железных дорог.
Началу второй волны способствовали и такие важные достижения, как открытие электромагнитной индукции, создание телеграфа Морзе, устройство первых кабельных линий...
Потом пришел XX век — время практического освоения электротехники, химической технологии, активного развития автомобильной индустрии. И новый подъем, новый рывок в производстве и потреблении...
Лучшее доказательство верности теоретических выводов — возможность на их основе предсказывать события. Так вот Кондратьев не ошибся, предугадав начало нового экономического спада: жесточайший кризис 1929 года и “великую депрессию 30-х годов”...
Идя сегодня вслед за Кондратьевым, можно сказать, что послевоенный подъем экономики, закончившийся к 1970 году, был подготовлен развитием в 30-е годы таких фундаментальных наук, как физика молекулярных структур и твердого тела, а рост промышленности базировался на использовании синтетических материалов и применении кибернетических и вычислительных устройств.
Каждый длинный цикл формируется прежде всего в результате взаимодействия научно-технического прогресса со всей системой хозяйства. НТР и прогресс. Мысль об их взаимосвязи родилась не сегодня. Однако до Кондратьева никто не анализировал эту связь столь глубоко и детально.
Давайте развернем картину, схваченную острым взглядом Кондратьева. Когда новый продукт, созданный на основе открытий и изобретений, доведен до массового образца, он становится подобен песчинке в жемчужной раковине. Вокруг него, как вокруг центра конденсации, постепенно образуется новая хозяйственная структура. На этой стадии научнотехнический прогресс еще не производит в ней заметной перестройки. Напротив, еще действует фаза понижения предыдущего цикла, новшества могут наткнуться на яростное противодействие. Тут и ссылки на то, что средств не хватает, а вы предлагаете их расходовать на всякие прожекты!.. И сомнения в их полезности, и, наконец, всякие “объективные причины”, препятствующие внедрению...
Однако рассуждать так, значит, подкладывать мину под развитие будущего цикла, задерживать предстоящий экономический подъем.
Еще одна экономическая тонкость — выпуск новых, базисных, для данного цикла, продуктов начинается обычно лишь в одной или в нескольких отраслях, которым ближе всего их содержание. (Скажем, первые автомобили собирались в каретных мастерских, поскольку там были и соответствующее оборудование, и мастера нужной квалификации.) Поначалу развитие новой отрасли идет робко, и нужно острое зрение, чтобы разглядеть в ростке могучее дерево будущей основополагающей технологии. Но вот отрасль становится на ноги, ее продукция пользуется повышенным спросом, здесь получают наивысшую прибыль... Начинается внутренняя перестройка, отрасль превращается в ведущую, в ней сосредоточиваются лучшие специалисты и оборудование. Они предъявляют повышенные требования к смежникам (скажем, автомобилисты — к резинщикам, металлургам и т. д.). Те тоже вынуждены подтягиваться, происходит перестройка других отраслей — нефтехимии, лакокрасочной промышленности... Все это, конечно, не может идти чересчур гладко, случаются и малые, и средние кризисы — ведь производство достаточно инерционно, и люди тоже не могут вмиг измениться... Но постепенно прогресс торжествует, его достижения распространяются на все общество, оно преодолевает очередной рубеж развития. Таков общий закон движения вперед.
Однако следует иметь в виду, писал Кондратьев, что в обществе, как и в природе, ни один процесс не дублирует в точности другой. Каждому присуще своеобразие. Переход от внутриотраслевого к межотраслевому изменению структуры занимает достаточно большой промежуток времени и происходит толчками, порождающими циклы разной длительности.
Какие преимущества дают нам знания о циклах развития экономики? Прежде чем ответить на вопрос, вспомним, что до недавнего времени учение Кондратьева в нашей стране отвергалось, считалось, что в социалистической экономике не может быть никаких спадов. Однако они налицо. Мы это уже хорошо знаем. А можно ли было предвидеть кризис? Безусловно, если исходить из реальных механизмов экономики, учитывать ее законы, а не пытаться переломить их силой административно-командного нажима. Истоки наших трудностей, как отметил в одном из недавних выступлений Председатель Совета Министров СССР Н. И. Рыжков, заключаются в невосприимчивости хозяйственного механизма к научно-техническому прогрессу. А в условиях современного общества, когда наука стала непосредственной производительной силой, это непростительная ошибка. И здесь мало одной констатации, нужны действенные меры.
Но уж если ошибка допущена, ее надо исправлять. Здесь-то и можно опереться на знания закономерностей, открытых Кондратьевым. По прогнозу, после 1990 года можно ожидать окончания очередной, четвертой по счету длинной волны, технологическую базу которой составили электроника, ядерная энергетика, высокомолекулярная химия. Начнется пятый цикл, вершина которого придется на начало следующего века. И чтобы наша страна могла поднять свою экономику на должную высоту, мы уже сейчас должны обратить особое внимание на развитие основополагающих технологий, к которым эксперты относят керамику и композиционные материалы, лазерную и космическую технику... Конечно же, нам всем придется немало поработать. Но мы можем работать не вслепую, а четко зная, как и для чего. Ведь не зря говорится, что на свете нет ничего практичнее хорошей теории...
ВОЗВРАЩЕНИЕ
“Милая моя, дорогая Аленушка! Я надеюсь, что ты по-прежнему будешь учиться на отлично. Будешь читать хорошие книги. Будешь, как всегда, умной и хорошей девочкой. Будешь слушать маму и не будешь никогда огорчать ее. Я бы хотел также, чтобы ты не совсем забыла меня — твоего папу...”
Читаешь эти строки, и как-то не верится, что они написаны человеком перед смертью. Кажется, он просто уезжает. Далеко, надолго, но, прощаясь, все еще надеется вернуться. Надежды сбываются. Сегодня он возвращается к нам из небытия, в котором пробыл почти полвека...
46 лет прожил на свете Николай Дмитриевич Кондратьев. Не так много для творческого человека, ведь половина этих лет приходится на детство и годы учебы. Но и от них он сумел взять многое. О начале своей жизни Н. Д. Кондратьев вспоминал: “Было какое-то упоение жизнью, беспрерывное движение вперед, постоянный успех...”
Учился он легко и с удовольствием. Блестяще закончил церковноприходскую и церковно-учительскую школы, затем училище земледелия и садоводства, юридический факультет Петербургского университета. И, наконец, увлекся... экономикой!
Казалось, он разбрасывается, бездумно тратит и годы и энергию. На деле же получилось — все было подготовкой к главному делу жизни. Уже первый ответственный пост — 25-летнего, совсем еще молодого человека назначают товарищем (то есть заместителем) министра продовольствия в последнем составе Временного правительства — потребовал от Николая Дмитриевича всего арсенала накопленных знаний: сельскохозяйственных, юридических, экономических...
Не вина Кондратьева, что правительство так и не справилось с возложенными на него задачами. Это хорошо понимали В. И. Ленин и его соратники. Вскоре после Октябрьской революции Кондратьев был приглашен на работу. И несмотря на то, что вплоть до 1919 года он состоял в партии эсеров, правительство молодой Советской Республики вполне доверяло ему. (?)
В 1920 году при непосредственном участии Н. Д. Кондратьева создается Конъюнктурный институт, в задачи которого входит разработка широкого круга проблем экономической теории и практики. Кондратьев становится первым его директором.
В стенах этого научного учреждения была проведена работа, приведшая к открытию больших циклов. Имя “красного профессора” становится известным далеко за пределами страны. На его работу ссылаются многие виднейшие экономисты того времени.
Свыше 100 научных работ написано и напечатано им с 1920-го по 1930 год. И далеко не все выводы проведенных исследований совпадают с той политикой, которую начинает проводить правительство после кончины В. И. Ленина. Однако ученый продолжал отстаивать свои взгляды: “Никаких принудительных переселений в города, никаких ударных строек пятилетки, никаких массовых наборов и спецпризывов. Никаких принудительных обобществлений. Экономический стимул. Земля продается и покупается, сдается в аренду и наследуется...”
Конечно, такая точка зрения не могла нравиться уже стоявшему у руля И. В. Сталину, проводившему жесткую политику коллективизации и индустриализации. Начинается травля. В начале 30-х годов Кондратьева и его единомышленников объявили “врагами народа”. В 1931 году состоялся закрытый суд. Приговор — восемь лет лишения свободы.
Но и на этом испытания не закончились. Вскоре по чьему-то наущенью выходит в свет книжка "Против кондратьевщины". Двести страниц лжи и черной брани: “Кондратьев возглавлял контрреволюционную организацию вредителей рабочего снабжения... Кондратьевцы ставили своей задачей обеспечить победу Деникина, Колчака, Юденича...”
Книжка сыграла свою зловещую роль. В 1938 году, накануне выхода из тюрьмы, Кондратьеву зачитали второй приговор — расстрел... Имя Кондратьева, его работы были, казалось, прочно забыты в нашей стране. Но правда все же восторжествовала (?). Сегодня оба приговора отменены, Кондратьев и ряд других отечественных экономистов полностью реабилитированы. А их идеи и исследования начинают работать на перестройку.
В. ПОТАПОВ (ЮТ №11 за 1989 г.)
Дмитрий Солнцев solncev@narod.ru
